Перед Шиобэн предстали кадры, заснятые по всему миру. Съемка была проведена с резервного спутника. Над ночной стороной планеты клубились завитки умопомрачительно красивых полярных сияний. А вот планета, лежавшая под ними, выглядела не так красиво. Темные силуэты материков очерчивались огнями крупных городов, протянувшихся по побережьям и вдоль берегов больших рек, — но эти ожерелья огней были словно бы порваны. Любое отключение электричества вызывало проблемы в соседних регионах и распространялось подобно эпидемии. Электростанции кое-где пытались выручать друг друга, но, как сказала Филиппа, уже начали возникать конфликты. Квебек обвинял Нью-Йорк в «воровстве» части своих мегаватт. В некоторых местах Шиобэн заметила зловещее сияние пожаров.

«И все это — лишь за пару часов, — думала Шиобэн. — Как же хрупок мир».

Но изображение, передаваемое спутником, то и дело прерывалось помехами и наконец окончательно распалось. Бледно-голубой экран опустел.

— Послушайте, все это просто страшно. Но чем я могу помочь?

Во взгляде Филиппы снова появилась подозрительность. «Вы еще спрашиваете?» — как бы говорил этот взгляд.

— Профессор Макгоррэн, это геомагнитная буря. Прежде всего, она вызвана проблемами на Солнце.

— О! И поэтому вы решили поговорить с астрономом. — Шиобэн очень хотелось рассмеяться, но она сдержалась. — Филиппа, я космолог. После окончания университета я о Солнце даже не задумывалась.

Тоби Питт прикоснулся к ее руке.

— Но вы — королевский астроном, — негромко проговорил он. — Ведь они выбиваются из сил. К кому еще они могли обратиться?

Конечно, он был прав. Шиобэн всегда занимал вопрос о том, чего они стоят — ее королевский титул и положение в обществе, этому титулу сопутствующее. Первые королевские астрономы — такие люди, как Флемстид* [3] и Галлей*, [4]  — возглавляли обсерваторию в Гринвиче и большую часть своего времени посвящали наблюдению за Солнцем, Луной и звездами в целях обеспечения безопасности морской навигации. Теперь работа Шиобэн заключалась в том, чтобы председательствовать на конференциях вроде сегодняшней и становиться легкой добычей для ленивых журналистов, ищущих, кого бы им процитировать. Ну а еще, судя по всему, королевский астроном мог стать козлом отпущения для политиков в кризисной ситуации. Она сказала Тоби:

— Когда все это закончится, напомни мне, чтобы я подала в отставку.

Он улыбнулся.

— Но пока… — Он встал. — Вам что-нибудь нужно?

— Кофе, если сумеете раздобыть, пожалуйста. Если нет — воды.

Она посмотрела на экран мобильного телефона и мысленно выругала себя: сигнал пропал, а она и не заметила.

— И еще мне нужно поговорить с матерью, — добавила она. — Сможете организовать мне звонок по обычной линии?

— Конечно.

Тоби вышел из комнаты.

Шиобэн вернулась к разговору с Филиппой.

— Хорошо. Я постараюсь, как смогу. Оставайтесь на связи.

6

Прогноз

Одевшись в комбинезоны из переработанной бумаги, Михаил и Юджин сидели в маленькой, очень тесной жилой комнате.

Юджин держал обеими руками чашку с кофе. Оба неловко молчали. Михаилу казалось странным то, что такой красавец так стеснителен.

— Итак — нейтрино, — неуверенно проговорил Михаил. — «Циолковский» — это ведь совсем маленькая база. Наверное, там уютно. У вас там много друзей?

Юджин глянул на него так, словно он говорил на иностранном языке.

— Я работаю один, — сказал он. — Большинство из тех, что трудятся внизу, приставлены к детектору гравитационных волн.

Такое положение Михаилу было понятно. Большую часть астрономов и астрофизиков притягивало все грандиозное и далекое. Эволюция массивных звезд и биография всей Вселенной, проявлявшиеся в виде таких экзотических сигналов, как гравитационные волны, — вот это было для них просто-таки эротично. А изучение Солнечной системы, а уж тем более Солнца, представлялось занятием местечковым, мелким, ограниченным.

— Да, привлечь людей к работе в области космической метеорологии всегда было трудновато, — вздохнул Михаил. — Хотя она имеет такое большое практическое значение. Солнечно-земная среда — это сложное скопление облаков плазмы и электромагнитных полей, и физика этого пространства тоже жутко сложна. — Он улыбнулся. — Пожалуй, мы с вами в одной лодке — я, торчащий на лунном полюсе, и вы, закопавшийся в кратере на темной стороне. Оба занимаемся бесславным и неблагодарным трудом.

Юджин посмотрел на него более внимательно. У Михаила возникло странное чувство. Молодой человек словно бы впервые на самом деле заметил его. Юджин осведомился:

— И почему же вы заинтересовались Солнцем? Михаил пожал плечами.

— Мне нравилась практическая сторона дела. Небо, прикасающееся к Земле… Большинство космологических объектов абстракты и далеки, но только не Солнце. К тому же нас, русских, всегда тянуло к Солнцу. Сам Циолковский, наш великий исследователь космоса, в некоторых своих работах был близок к солнцепоклонству — так говорят.

— Может быть, это все из-за того, что вам, живущим так далеко на севере, просто не хватает солнца.

Михаил смутился. Шутка? Он заставил себя рассмеяться.

— Пойдемте, — сказал он. — Пожалуй, пора навестить зал мониторинга.

В другое помещение, накрытое куполом, им пришлось перебираться по короткому и низкому туннелю. Оказавшись в зале мониторинга, Юджин остановился и стал оглядываться по сторонам, от изумления приоткрыв рот.

Это помещение представляло собой святилище Солнца образца двадцать первого века. Стены закрывали софт-скрины с изображениями поверхности Солнца или его атмосферы, пространства между Солнцем и Землей, заполненного динамическими плазменными и электромагнитными структурами. Встречались тут и изображения Земли и ее сложной магнитосферы. Изображения передавались в разном диапазоне волн: в спектре видимого света, в спектре водорода и кальция, в инфракрасном и ультрафиолетовом свете, в спектре радиоволн, — и каждое изображение сообщало нечто уникальное, неповторимое о Солнце и его окружении. Для опытного взгляда еще более впечатляюще выглядели результаты спектрального анализа — изобилующие острыми пиками графики, раскрывавшие тайны звезды планеты Земля.

Вот так внешне выглядела работа космической метеослужбы. Лунная станция была всего лишь одной в сети станций, ведущих постоянное наблюдение за Солнцем и располагавшихся на всех континентах Земли. На орбитах вокруг Солнца летали специальные спутники. Таким образом, космическая метеослужба наблюдала за звездой мириадами глаз.

Эта работа была необходима. Солнце светило пять миллиардов лет, оно выдыхало тепло, свет и солнечный ветер — поток заряженных частиц с высоким энергетическим потенциалом. Но этот процесс не был неизменным. Даже в обычное время солнечный ветер «дует» порывами. Колоссальными потоками он выливается из дыр в солнечной короне, прорывается к верхним слоям атмосферы Солнца. Пятна на Солнце — более холодные участки с характерным скоплением магнитных полей — были замечены людьми на поверхности светила еще в четвертом веке до Рождества Христова. Из таких возмущенных областей, изобилующих вспышками и сильнейшими взрывами, в космос может выбрасываться высокочастотное излучение и быстро движущиеся заряженные частицы. Вся эта «погода» ударяет по слоям воздуха и электромагнитным полям, защищающим Землю.

На протяжении большей части истории человечества эти явления протекали незамеченными — за исключением роскошных полярных сияний, время от времени появлявшихся на небе. Но если люди в массе своей не слишком восприимчивы к космическим бурям, к ним чрезвычайно чувствительно электрическое оборудование. Почти за два столетия до две тысячи тридцать седьмого года телеграфисты начали жаловаться на головные боли, и выяснилось, что причиной стали токи, вызванные Солнцем в телеграфных линиях. С тех пор, чем зависимее становился мир от техники, тем более он открывался для ударов солнечных катаклизмов. И в тот день Земля познала это во всей красе.